ПАЙБЕРДИН

Члены жюри были единодушны, что неудивительно: речь идет об известном и состоявшемся авторе, в творчестве которого счастливо сочетается и великолепное владение ремеслом, и оригинальность авторского мышления, при котором все технические аспекты композиции являются только средством для наиболее органичного воплощения музыкальной идеи. Ювелирная выделка тонкостей звукоизвлечения, драматургическая выстроенность партитуры — изысканная «китайская» пьеса столь же поэтична на вид, как и на слух, и полностью соответствует своему названию (гохуа — «китайская живопись» — техника выполнения рисунка водяными красками на шелке или бумаге). О произведении «Гохуа»

И действительно, его «Гохуа» можно назвать едва ли не главным открытием вечера <...>. Пьеса Пайбердина с отсылкой к древней китайской живописи, с её концентрацией, пластичными линиями и энергичными бликами удачно взаимодействовала с французской колористикой «13 цветов заходящего солнца». О произведении «Гохуа»

<...> Но есть и другая музыка нашего дня. И она может быть понятной с первого прослушивания, благозвучной, при этом совсем не банальной; наполненной и свежестью музыкального языка автора в сочетании с большим мастерством звукописи, и огромным количеством мелодических, гармонических, фактурных, акустических идей. Олег пишет именно такую музыку. Олег знает что-то такое, что меня совершенно очаровывает. Он пользуется педалью («душа фортепиано», мы же помним) так, что мне кажется, это понравилось бы и Бетховену, и позднему Шопену, и Равелю <...>. Когда у композитора потрясающий слух — это всегда слышно в его музыке. <...> Иногда так везёт, что фактура новой музыки сама ложится в руки, как будто это написано за инструментом. А иногда от непривычных фактурных или ритмических паттернов вскипает мозг. В этих пьесах удивительно сочетается и то, и другое. О произведении «Дамы филармонического общества»

Меня это сочинение просто потрясло. Я до сих пор очень подробно его себе представляю и помню. О произведении «Гохуа»

Олег Пайбердин производит сильное впечатление, и Goeyvaerts Trio удаётся передать страстную насыщенность/заряженность его музыки своими острыми интерпретациями.

Много фантазии в звуке. Все пьесы звучат предельно разнообразно: тотальное различие во всем. О. Пайбердин хорошо работает в диатонике. Слышится влияние «репетитивной» музыки, но это влияние трансформировалось и приобрело свое самобытное звучание. Очень органичная работа с паузами — тишиной. О. Пайбердин имеет два лица в музыке: одно совершенно мягкое, другое — брутальное. И часто он комбинирует оба начала в одном произведении — это в психологическом отношении интересно.

Просто замечательно! Сильная и живая музыка, с фантазией и воображением... О произведении «Постскриптум»

В музыке Олега Пайбердина привлекает органичность и чистота письма, эмоциональная насыщенность, пластичность и незаданность формы. Язык простой, но при этом никакого трафарета, ничего не делается по инерции или в силу привычки, всё прослушано и заново выверено слухом, поэтому звучит очень свежо. Много диатоники, но это не архаичная тональность, а модальность. В новой диатонике писать трудно, приходится идти по лезвию бритвы, чтобы не потерять остроту и напряженность звучания. О. Пайбердину это удается.

Как обычно, несколько шокировал Олег Пайбердин с пьесой «Оскривик». <...> получилось невиданно-новаторское произведение для виолончели соло, бас-кларнета, тромбона, скрипки и контрабаса. О произведении «Оскривик»

Сергей Асташонок на протяжении 20-ти минут «издевался» над виолончелью. Расширенная техника включала не только нервное дерганье по струнам и душераздирающие запилы смычком, но и попытки извлечь им же звуки из шпиля. Получилось крайне устрашающе и увлекательно. Видно, что за этой необычной техникой стоит настоящее мастерство владения инструментом. О произведении Cantus Firmus

Благодаря тщательной организации ткани и экономии музыкальных средств действительно сохраняется единое дыхание, однако впечатления ограниченности заданными рамками не создается. Композиционная структура звучит (!) естественно и музыкально, при этом сочинение в исполнительском отношении не представляет большой сложности. О произведении «Антем памяти Пёрселла»

Ясные сильные линии, неоархаика, аскетизм в эмоциональном накале. Влияния: Пярт, Тертерян. Активно исполняется в России, за рубежом. Инициировал фестиваль «Другое пространство», сделав Московскую филармонию заметной площадкой на карте современной музыки.

Мне нравятся перетекающие линии, вертикаль, динамика, способ соединения деталей, но более всего — то, что стоит за всем этим. О произведении Sob out

Философичность, эстетизм, определенная «абстрактность» художественных замыслов О. Пайбердина часто реализуется на основе синтеза новейших техник композиции и традиционного полифонического письма. Этот, казалось бы, парадоксальный синтез приводит, однако, к достаточно стройным музыкальным конструкциям, органичным взаимодействиям статики и движения, механистичности и беспокойства.

«И тихий ветер говорил со мной...» — музыка для флейты и саксофона, одна из наиболее изящных композиций О. Пайбердина. Программное название ассоциативно с живописностью лаконичного японского стиха. В музыке, однако, не только изобразительность («...ветер говорил...»), но и состояние души. О произведении «И тихий ветер говорил со мной...»

То, что его музыка не клишированная, свежая и яркая, для меня очевидно.

Открытая эмоциональность, исповедальность, «Весенняя» получилась симфония. Экспрессионизм уже стал цикличен — возвращается в искусство периодически, и неисчерпывается. Да, вот какая была музыка в каком-то Екатеринбурге... Когда слушал, нравился сильный жест вместо тематизма. Нравится концовка — как в миниатюре. И реально уже не можешь ощутить время звучания. О произведении Sinfonia

Один из самых интересных композиторов России, мариец из Казахстана, состоявшийся на Урале и творящий в Москве. Его музыка — это большое пространство, путешествие духа, напряжённые архаические линии, заворожённость светом.

За единообразным «текучим» материалом скрывается одно свойство — когда нет (или почти нет) аффектов, параметры звука (положение по высоте, тембр, артикуляция, громкость и т. д.) сами становятся единственно возможным рельефом восприятия. Для меня это форма скорее «пребывания», чем «проистечения», с удивительно чувственным отношением к каждому звуку. О произведении Push-keen

Необычно, завораживающе, нестандартно. Чувства очень различные, причем, одновременно тянули то в страх, то в радость, то в интерес, то в растеряность. Я то пытался осознать что происходит, разложить звуки на составляющие понятные для меня, то наоборот отпускал свой разум, давая раствориться в звуках и попытаться почувствовать себя частью их. И вот особенность, — я как будто действительно становился частью звуков. Мне очень нравятся нестандартные вещи и эта музыка меня поразила! О произведении «Мухи Аргоса»

Прослушал пьесу несколько раз, каждый — с возрастающим восхищением. Это произведение производит очень индивидуальное, западающее в память, гипнотическое воздействие. Четко организованное структурное развитие, — напоминающее (для меня) пение птиц, фольклорный напев и, в то же время, псалмодическое песнопение, — образует пленительную, завораживающую фактурную звуковую вязь и взаимодействие между двумя инструментами. О произведении «И тихий ветер говорил со мной...»

Кроме попадания в видеоряд, очень точные, ёмкие, свежие звуки, и в этих звуках заговорила эпоха. Если задать себе вопрос: как выразить в звуках мысль культуры 20-х годов о самой себе, то именно так она и звучала. О произведении Cantus Firmus

Слушая музыку, я оценил качество композиторской мысли, ибо увидел скифское небо и ощутил воздух скифской земли. Олег перенес меня «в мир, каким он был до появления человека, в нашу предрассветную пору, туда, где движение, в отличие от нашего мира, еще подчинялось режиму универсальной изменчивости, а свет непрерывно распространялся, и ему не нужно было проявляться» (Делез). В ту пору не было еще загадочной русской души, пронизанной садо-мазо акцентуациями и русской истории, не поддающейся реабилитации. Но было небо и степь, своеобычные, но конгениальные эллинскому небу и «холмам всечеловеческим – яснеющим в Тоскане». О произведении Organum A-nn-A

<...> композиция потрясающая. До сих пор не могу понять те чувства, что испытываю, но определенно какой-то эмоциональный подъем. Очень красивое напряжение, оно даже в тишине... О произведении Organum A-nn-A

<...> это самая лучшая воображаемая музыка, которую я могу представить для себя сейчас: что-то архаическое, вольное, полное свободы и с упоительным чувством, что всё впереди. О произведении Organum A-nn-A

Больше всего меня в музыке О. Пайбердина привлекает прямота и неопосредованность высказывания, отсутствие страха сделать это высказывание необходимыми средствами. В каком-то смысле большинство его сочинений, которые я мог прослушать, для меня неопровержимы уже с первых звуков. Техническая ясность и прозрачность письма при использовании современных точных и рациональных техник (насколько я воспринимаю это со слуха), как следствие абсолютное равноправие любых метроритмических фигур независимо от их происхождения, и созвучий независимо от их качества, отсутствие принципа исключения того, что может показаться привычным, который даже бессознательно преследует новых авторов.

У меня лично (это уже дело вкуса) душа больше тяготеет к опусам О. Пайбердина, в которых удивительным образом соединяются эмоциональность и экспрессивность природного, я бы сказал, языческого начала с ясной логикой развития.

Каждый раз, экспериментируя с исполнительскими составами, изобретая новые тембровые, звуковысотные, фактурные приемы, или по-своему используя уже известные техники письма, он творит удивительные композиции — своего рода «дышащие» музыкальные пространства. Создавая свои сочинения, он одновременно изучает природу звука, он хочет ощущать живой звук как таковой.

О. Пайбердин, кроме прочего, исследует в своем творчестве саму звучащую музыку и ее историческое развитие. Выбирая тот или иной исторически сложившийся жанр, он рассматривает его по-новому, переосмысляя старое на материале современных возможностей. В подобных взаимодействиях часто открываются первичные значения жанров. В основе замыслов О. Пайбердина лежит четкая продуманность и рационализм. И это актуально эпохе, в которой композитор становится творцом новых приемов. Но и они воспринимаются уже не как носители самой идеи, а как сама идея.

Весьма рационален в воплощении замыслов. Музыкальный результат всегда неожиданный, яркий и жизнеспособный.

Привлекает яркость самовыражения, направленность на восприятие слушателя, иначе говоря, коммуникативность его музыки и, что, пожалуй, особенно ценно, свобода от некоей «зашоренности» и «демонстрации направлений».

Выразительные средства его музыки убедительны. Есть сила, энергетика, причем не возникает совсем чувства какой-то вторичности или надуманности, как часто бывает. Вот вам еще один вариант продолжения некой традиции-тенденции-течения.